Статуя Свободы.

Молодуха с арбузом.

Решетка Большого Каменного моста. Мало кто помнит, что советский герб Москвы изображал скульптурный памятник. Явление довольно редкое — обычно на гербах рисуют что-нибудь другое. Однако же в основе этого герба была так называемая статуя Свободы, украшавшая с 1919 и по 1941 год нынешнюю Тверскую площадь. Статую давно уже снесли, а на гербе она еще довольно долго сохранялась.

Правда, граждане не понимали, что это такое, — оригинал-то отсутствовал. Сейчас и герб другой. Изображение Свободы сохранилось разве только на решетках Большого Каменного моста. И то, пожалуй, ненадолго — если учесть, какими темпами меняется наш город.

А история этого монумента такова.

7 ноября 1918 года перед Моссоветом появился обелиск. Его сначала начали сооружать из дерева, но неожиданно плотники стали саботировать работы, и в связи с этим решили перейти на кирпич. Материалом послужил кирпич от полицейского участка, находившегося по соседству. Его облицевали «итальянской штукатуркой», и результате получилось впечатление того, что обелиск гранитный.

Газета «Правда» извещала: «Глядя на то, что создал на Советской площади (так Тверская площадь называлась до недавних пор. — А. М.) пролетарский гений, глядя на роскошное художественное убранство, вы чувствуете, что старый строй погиб безвозвратно и не восстанет из мертвых». Луначарский сравнил обелиск с «гранитным кристаллом, символизирующим стремление пролетариата вперед».

А вот собственно статуи Свободы еще не было. Вместо нее стоял дурацкий деревянный картуш с надписью «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Впрочем, и обелиск, и картуш быстро потеряли актуальность — сразу же после открытия новенький памятник обшили досками, и скульптор Андреев приступил к сооружению статуи Свободы, которую предполагали здесь установить в следующем году.

Не обошлось без курьеза (что вообще свойственно истории отечественного монументального искусства). Поскольку статуя не помещалась в мастерской Андреева, ее пришлось лепить из двух частей. Когда же части наконец соединили вместе, выяснилось, что фигура получилась много худшей, нежели рассчитывал автор. Но переделывать не было времени.

Поэт Мариенгоф писал об этом месте: «Площадь... меняла памятники, как меняет мужей современная женщина. Перед ампирным дворцом сначала стоял белый генерал по фамилии Скобелев; потом олицетворявшая свободу замоскворецкая молодуха в древнеримском одеянии; она была высечена из шершавого серого камня и держала в руке гладкий шар. Художник Якулов называл его арбузом. Теперь на этой площади высится монумент основателю Москвы Юрию Долгорукому».

У скульптурной композиции была еще одна довольно необычная задача. Другой поэт, Грузинов, вспоминал: «Однажды в полдень я увидел Маяковского, шагающего с двумя неизвестными мне людьми по Советской площади.

Это было в начале двадцатых годов, в момент обострения отношений между Советским Союзом и Англией. Маяковский и его спутники быстро взобрались по внутренней лестнице на верхнюю площадку обелиска Свободы. Маяковский начал читать стихи, проникнутые чувством страстной любви к родине.

Голос его был отчетливо слышен. Пространство Советской площади было для его голоса таким же, каким для голоса многих других людей является пространство обыкновенной комнаты«. А между тем времена постепенно, но весьма ощутимо менялись. В тридцатые годы появился такой анекдот:

«Почему у вас Свобода против Моссовета?

— Потому что у нас Моссовет против свободы«.

Статуя, символизирующая демократические идеалы, становилась в центре города все более неуместной. И в ночь с 21 на 22 апреля памятник был взорван. По официальной версии — поскольку он не вписывался в градостроительный контекст реконструированной улицы Горького.

Сразу же после взрыва возле памятника случайно оказался директор Третьяковской галереи А. Замошкин. Он увидел голову статуи Свободы, валявшуюся на земле, и распорядился, чтобы ее отвезли в Третьяковку. По другой версии, директору позвонили из Моссовета и сказали: «Забирайте голову». Остальные детали памятника не сохранились. Так прозаически и завершилась история главной московской скульптуры двадцатых-тридцатых годов.