Белорусское посольство.

Дворец сменяющихся знаков. Особняк на Маросейке, ныне посольство Белоруссии. Здание белорусского посольства (Маросейка, дом N 17) вообще-то ничем особенным не выделяется. Синенький домик с беленькими, пусть и многочисленными украшениями. Москвичей таким не удивишь. Разве что надпись над воротами своеобразная: «Свободен от постоя». Эта надпись сохранилась со времен дореволюционных и обозначает, что владелец внес некую сумму на строительство казарм и, следовательно, военных квартирантов к нему подселять не следует.

А между тем в начале девятнадцатого века этот дом считался одним из самых примечательных дворцов Первопрестольной. И не в последнюю очередь, благодаря его росписям. Он был построен в 1782 году Василием Баженовым для некоего полковника М. Хлебникова. Впрочем, это всего-навсего предположение, как и во всех почти что случаях, связанных с авторством этого загадочного и таинственного архитектора-масона.

Спустя десятилетие Хлебников продал свою недвижимость более знаменитому военнослужащему — П. А. Румянцеву, прозванному за одну из своих многочисленных викторий Задунайским. Скромностью Петр Александрович не отличался и распорядился расписать свои покои сценами из собственных триумфов. Поэтому когда в 1796 году этот военнослужащий почил в Бозе, то его сын, граф Николай Петрович, унаследовал весьма своеобразное жилище.

Один из современников, писатель М. Дмитриев, об этом доме сообщал: «В нем кроме штофных обоев и других украшений, каких я еще не видывал, замечательна была зала в два света, то есть в два этажа окон. Она была расписана альфреско (то есть по сырой штукатурке. — „Известия“), и над всеми окнами были изображены победы отца хозяина, фельдмаршала графа Румянцева... Над дверьми же изобразил он: на одной — себя, облокотившегося на балкон и смотрящего вниз, а над другой — себя же и своего зятя, живописца, расписывавшего эту комнату, с маленьким арабом, подающим ему шоколад».

Граф Николай Петрович, видимо, ценил доставшиеся ему росписи. Еще бы — это был тот легендарный коллекционер Румянцев, который создал знаменитый Румянцевский музей, впоследствии разросшийся до самой главной государственной библиотеки. Но спустя некоторое время после смерти этого ценителя художеств дом получил нового владельца, который к росписям отнесся без особенного пиетета.

Тот же господин Дмитриев писал: «Этот дом был после продан какому-то купцу, который в нижнем этаже понаделал магазинов, и я видел на половинке одной двери уже другого араба с трубкой табаку: тут продавался табак. Так исчезают у нас все памятники и все предания: вероятно, в изображении баталий Румянцева и поднесения ему ключей от города невежа новый владелец не разумел их значения и принимал за сказочных богатырей».

Занятно, что почти никто из современников не усмотрел в румянцевских «альфреско» столь очевидного с нынешней точки зрения нескромного бахвальства. Еще одна москвичка того времени, Е. П. Янькова, также сокрушалась: «Румянцевский дом был на Покровке, и там во многих комнатах на потолках были рисованные и барельефные изображения баталий, где участвовал Задунайский. Потом этот дом купил какой-то купец и, конечно, соскоблил и счистил все эти славные воспоминания, а вместо них, пожалуй, велел намалевать разные цацы и по-пряничному разукрасил стены».

На самом деле упрекать новых владельцев было не в чем. Они (а тем особняком в разное время и по разным сведениям владели Куманины, Каулины, Щегловы, Усачевы и Грачевы) в отличие от богачей Румянцевых были поставлены перед необходимостью собственноручно зарабатывать себе на жизнь, и «араб с трубкой табаку» был в общем-то вполне естественным рекламным ходом.

Последний же владелец, Митрофан Грачев, и вовсе перестроил здание, снабдив его собственным вензелем — буковкой «Г». И это «Г» по сей день украшает белорусское посольство, как и извещение «Свободен от постоя».