Дом Мусина-Пушкина.

Дом сгоревших сокровищ.

Так имение графа Мусина-Пушкина выглядит сегодня. Первый хозяин этого дома на Разгуляе, граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин, так любил его, что даже ненадолго уезжал с сожалением. Хоть и на перекрестке дворец, и место шумное даже и для тогдашней Москвы, а сквозь стены голос города не доносился. И еще Алексей Иванович не любил свой дом оставлять потому, что несметные сокровища в нем таились. Был граф знаменитейшим в Москве библиофилом и собрал такую коллекцию старинных рукописей, о которой легенды ходили.

Особенно обогатилась и расширилась коллекция в бытность графа обер-прокурором Священного Синода. Ни одна старая книга, ни один древний свиток не могли никуда подеваться: обязательно граф выискивал ценность и определял находке достойное место. Так выискал он неведомо откуда взявшийся экземпляр «Слова о полку Игореве». Рукопись считалась безнадежно утраченной. Мусин-Пушкин безумно дорожил своей находкой, любовался ею в одиночестве подобно скупому рыцарю, но все чаще и чаще склонялся к мысли о том, чтобы и «Слово», и все собрание передать в музей. Но при том не спешил — очень уж ему не хотелось расставаться с тем, чему посвятил почти жизнь. И ошибался: надо было спешить.

Граф вышел в отставку, чтобы с головой погрузиться в любимое дело. И сына Александра готовил к серьезнейшему изучению русской истории на этих книгах и рукописях. Сын был юношей покорным, в науку погружался с радостью и обещал обратиться в серьезного ученого. Только не довелось. В Германии на дуэли погиб. Лишь в библиотеке своей граф находил некоторое для себя утешение.

И все же подошло время прощаться. Решился граф. В дневнике записал: «Однако я похвального намерения своего исполнить не успел...» Обрушился на Москву 1812 год. Пожар охватил и этот дворец. Горела старинная мебель, картины, а особенно жарко пылала библиотека. Граф едва рассудка не лишился от ужаса. Сгорело все. И «Слово» — тоже. Слава Богу, успел Алексей Иванович издать «Слово» небольшим тиражом еще в 1800 году «с переложением на употребляемое нынче наречие». Осталось это издание единственным текстом древнего памятника, которое удалось у времени вырвать.

Дом этот не пустовал никогда. Второй сын графа — Владимир — продал владение Московскому учебному округу, и в нем открылась мужская гимназия. Многие знаменитости здесь учились. Потом, уже в советское время, обосновался здесь Педагогический институт, а в годы Великой Отечественной сюда перебрался Московский инженерно-строительный институт, где и ваш покорный слуга учился. Но, конечно, уже много позднее.

Мы очень любили этот дворец, и он казался огромным, хотя внутри не был просторным, каким казался снаружи. Конечно, слыхали мы, что в этих стенах хранилось «Слово о полку Игореве». Но отчего-то не верилось. Думали: да не может быть, чтобы такой предусмотрительный человек, как Мусин-Пушкин, хранил рукопись просто в шкафу! Наверняка был у графа для этакого сокровища особый тайник, где-нибудь в старой кирпичной стене. А тут еще стали появляться в нашем институте загадочные граждане в штатском с неведомыми приборами, в наушниках. Они прослушивали стены — явно что-то искали. Сразу слух покатился: может, от библиотеки что-то осталось...

И вдруг сенсация! Нашли целую комнату замурованную! На боковой части здания было одно всегда черное окно на третьем этаже, а в коридоре против него — глухая стена. Пробили стену — и правда, большая комната! А в ней ворох советских газет конца двадцатых годов. И все. Но надежда не угасает: вдруг лежит где-то желанная рукопись.