Дом Спасо-хаус.

Дом «русского Моргана».

Воланд устроил свой бал в резиденции посла США. Российского промышленника Николая Второва — хозяина шикарного особняка в Спасопесковском переулке — за умение вести дела с западным размахом именовали «русским американцем» или «московским Морганом». Современники миллионера словно предсказали и дальнейшую судьбу его дома — в советское время здание стало резиденцией посла США и получило название Спасо-хаус (Дом на Спасо). Не сменило оно своего постояльца до сих пор.

Сибирский миллионщик Второв перебрался в Москву в конце XIX века, но апартаменты для семейства сумел отстроить только в 1914 году. Арбат он выбрал не из-за престижности, а скорее из-за желания «выпендриться». Сейчас наш миллионер покупает «Челси», тогдашний — приобрел уголок в центре «дворянского гнезда» Москвы. Возводили особняк для Второва в Спасопесковском переулке в модном тогда стиле «неоклассицизм». Отделывали дом долго, так что въехал в него хозяин практически накануне первой мировой войны.

«Московский Морган», впрочем, недолго прожил в Спасопесковском. Революция оставила за ним особняк на Арбате, но в мае 1918 года Второв был убит. Причем не большевиками, стремившимися «раскулачить» богатея, а неким Гудковым — молодым человеком, требовавшим от миллионера оплатить его учебу в Чите. Когда Второв отказал, юноша застрелил промышленника.

Затем особняк занимали Центральное статистическое управление, дом приемов ВЦИК, а затем часть комнат отдали под квартиры. Одним из жильцов в течение нескольких лет был министр иностранных дел Георгий Васильевич Чичерин. В 1933 году, как только СССР установил дипотношения с США, в дом въехал американский посол Уильям Буллит.

В апреле 1935 года в здании состоялся первый прием — «Весенний фестиваль». Янки хотели удивить Москву, поэтому устроили настоящее шоу. По дому гуляли звери, взятые напрокат из зоопарка, залы утопали в цветах, текли реки шампанского. Среди гостей был и Михаил Булгаков. Говорят, что описанный в «Мастере и Маргарите» «весенний бал полнолуния», организованный Воландом, списан с того приема.

СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА

«Первым делом мы обнаружили на чердаке прослушку...»Вот как вспоминает новоселье в Спасо-хаусе Джордж Кеннан — известный дипломат, будущий посол США в СССР, а тогда скромный третий секретарь посольства:«Когда мы только въехали в Спасо-хаус, там было всего два телефона: один на втором этаже, другой внизу. Вскоре после прибытия Буллита с ним говорил наедине Борис Штейгер (уроженец Киева, бывший барон, в 20-е и 30-е годы работавший в Москве в качестве уполномоченного Коллегии Наркомпроса РСФСР по внешним сношениям и одновременно являвшийся сотрудником ОГПУ-НКВД. — Авт.).

Штейгер проинформировал посла, что если телефон звонит, а в трубке ничего не говорят — это звонит Чичерин. Ушедший к тому времени в отставку министр, столовавшийся ранее в Спасо, теперь жил отшельником в своей квартире. Он был странным и не разрешал никому входить к себе домой, кроме истопника Спасо-хауса Сережи, который некогда убирал у него. Если в трубке молчали, то это значило, что Чичерин хочет, чтобы пришел Сережа и сделал уборку.

Летом 1937 года Дэвис (тогдашний посол США) уехал с семейством на несколько недель. В опустевшем доме решили провести инвентаризацию. И на чердаке мы обнаружили отверстие в кирпичной стене прямо над тем местом, где находился рабочий стол посла. Оттуда можно было подслушивать разговоры, ведущиеся в посольском кабинете. Позже мы нашли удочку с привязанной к ней веревкой, а затем и микрофон. После неудачи всех попыток установить, кто занимается этими делами, мы с помощью посольского электрика укрепили у входа на чердак потайную проволочку, которую соединили со звонком в спальной комнате дворецкого.

Шли недели. Звонок молчал. Наконец вернулся Дэвис. Мы почти забыли о своих летних трудах. Но однажды мне позвонил дворецкий и попросил немедленно приехать. В его комнате я увидел сидящего на одном из стульев телефониста резиденции по имени Сэм, а на другом — племянника посла, держащего его под дулом громадного пистолета. Потайная проволочка сработала, и на чердаке обнаружили Сэма.

Мы учинили допрос с пристрастием, потратив на это целый день. Мы грозили ему самыми страшными последствиями, если он не признается. Сэм, как мы заметили, красил губы помадой. А на полу чердака мы обнаружили в песке окурки русских сигарет со следами помады. Но мы ничего не могли с ним сделать. К тому же у него было алиби. Кто-то послал Сэма наверх, чтобы он поискал там газеты. Он утверждал, что ничего не нашел, и поднялся на чердак для того, чтобы посмотреть, не хранятся ли там соответствующие номера. Мы опять остались ни с чем. А вскоре я получил новое назначение«.